Писатель-фантаст из Петербурга, автор серии романов фэнтези «Волкодав» и «Валькирия» Мария Семенова отвечает на вопросы обозревателя «Правды.Ру» Любови Степушовой, как наши предки переживали тяжелые времена, что есть отчаяние, каким нормам поведения стоит подражать.
Мария Семенова искренне полагает, что наш завтрашний день будет таким, каким мы его сами себе устроим. Положительные герои ее произведений попадают в самые тяжелые обстоятельства, но находят в себе силы всегда оставаться людьми.
— По вашим работам сняты фильмы и сериал. Кто-то из писателей хотя бы примерно описывал то, что происходит сейчас?
— Меня хоть и называют часто фантастом, я, скорее, стараюсь показать те исторические корни, из которых растет любое будущее. К фэнтези я обратилась потому, что этот жанр позволяет лично мне более полно показать менталитет наших предков.
Этот менталитет таков, что в нем мы можем найти очень серьезную опору и вырастить на этом очень неплохое будущее.
Мне прислали недавно ссылку на один ролик очередного интернет-мудреца. И когда он дошел до фразы «все сидят по домам перепуганные», мне стало неинтересно слушать его дальше. Товарищ немножечко забыл, с каким народом он разговаривает.
По моим историческим наблюдениям, нас, россиян — я не только про русских говорю, а про всех живущих в России. Наша история и менталитет, порожденный этой историей, а может, и наоборот, он таков, что до паники, до перепуганного состояния нас довести, пожалуй, труднее, чем большинство наций мира. Уж каких только бед с нами ни приключалось. И черная смерть, которая, кстати, в России далеко не так свирепствовала, как в Западной Европе! У меня нет ни малейших сомнений, если взглянуть на наши исторические корни, что Россия выйдет из нынешней ситуации очень достойно, именно благодаря своей внутренней силе. Отделается гораздо легче, чем большинство охваченных пандемией стран и пойдет вперед. Только отряхнется, почувствует себя еще крепче и пойдет. Вот такие испытания, как нынешнее, позволяют отряхнуть некоторую шелуху, заново себя почувствовать людьми, стоящими на ногах, и двигаться дальше.
О коронавирусе и страхе
— Как вы считаете, этот вирус рукотворный или его природа создала?
— Честно говоря, я — не конспиролог. По большому счету, для нас с вами, простых смертных, это значения не имеет. Пускай разбираются спецслужбы и ученые. У нас же без конца какой-то гонконгский грипп. Сколько живу, столько слышу, есть какой-то, видимо, рассадник биологического разнообразия.
Если человечество само себе какую-нибудь погибель не устроит, то прилетит астероид или еще что-нибудь такое или супервулкан заработает. Главное, как мы это встретим.
— Вам лично страшно?
— Мы избрали правительство, которое решило, что ситуация такова, что лучше в стране устроить самоизоляцию. Избрали правительство — так надо его слушаться. Давайте посидим в самоизоляции. Ситуация мне напоминает такую легкую тренировочку перед действительно чем-то жутким, что природа или мы сами можем себе подкинуть, потому что если посмотреть беспристрастно, этот пресловутый коронавирус не намного страшнее самого обычного гриппа ХХ века. Если поднять статистику, как при прежних эпидемиях, так и сейчас кто больше всего умирает? Люди с сопутствующими заболеваниями, ослабленные возрастом или какими-то обстоятельствами. Может быть, сейчас случилось страшное, а возможно, мы к очередному витку пандемий, которых уже не один десяток человечество перенесло, отнеслись более ответственно.
О жизни, выживании и человечности
— Ваш роман «Волкодав» начинается с того, что у главного героя истреблен род.
— Человек, потерявший все, в том числе, смысл жизни.
— Эта же история описывается в библейской притче о бедном Иове, когда человек потерял все. С вашей точки зрения, что же все-таки надо делать в такой ситуации?
— Меня очень часто называют автором романа «Волкодав», автором романа «Валькирии», которые я тридцать лет назад написала. В общем-то, работать я с тех пор не прекратила. Сейчас я пишу достаточно длинный роман «Братья», в котором все действие начинается через семь лет после того, как бабахнула комета в архаический мир. Люди поставлены в условия многолетней зимы, где они живут и свои дела решают. В общем, ситуация, более имеющая отношение к нашим нынешним баранам, чем «Волкодав», где несчастье индивидуальной судьбы. Здесь все человечество получило этой кометой. Уже выросло поколение, которое солнце-то никогда не видело.
И я в этой книге стараюсь показать, что люди не заняты пресловутым выживанием. Они живут. Они приспособились. Нельзя сажать огород — так мы устроим рыбные с водорослями пруды.
— Я даже по себе заметила, что очень быстро человек привыкает и начинает жить жизнью, которая еще два дня назад казалась ему невозможной. Но она есть, и он живет и находит в чем-то радость.
— Если посмотреть на действительно какие-то серьезные несчастья. Нас без конца пугают астероидом, который, не дай бог, прилетит. Была революция, гражданская война, Великая Отечественная. На этом фоне какие-то сопли разводить просто смешно и недостойно.
— Вы какую-то божественную волю видите во всем, что происходит?
— В общем, это не имеет значения, то ли это какие-то природные обстоятельства, то ли действительно высшие существа решили нас немножко фейсом об тейбл, чтобы не зазнавались. Главное, как мы в этой ситуации собой, своей жизнью и своей планетой будем распоряжаться.
— Какие качества своих героев вы считаете самыми позитивными, которые позволяют им, как вы говорите, достойно жить в любой ситуации?
— Это способность в любой ситуации быть людьми. У моих знакомых в Москве во время ажиотажа с гречкой и туалетной бумагой у ребенка-инвалида в магазине вырвали из рук какую-то покупку, отпихнули от полки с туалетной бумагой. Хочется этих людей встряхнуть за шиворот и спросить: «Ребята, а что же с вами будет, если действительно что-то случится?»
На примере своих персонажей я стараюсь показывать различное поведение людей в каких-то более или менее экстремальных ситуациях. Читатель пусть выбирает, с кем его симпатии и на кого он хотел бы похожим.
— Наше поколение не видит в этом страшного. У нас есть жизненный опыт. Но наше молодое поколение, как вы считаете, тоже не боится? Нет у них паники?
— Я бы слово паника вообще употребляла пореже. Лично я нигде никакой паники за все это время не видела. Про другие города сказать ничего не могу. У нас в Питере никакой паники не было точно, что бы там в Интернете по этому поводу ни писали. Я очень люблю говорить, что еще во времена государства Урарту молодежь была ужасной и мир катился неизвестно куда. Это на глиняных табличках написано, которые ученые расшифровали. А молодое поколение на то и молодое, чтобы адаптироваться гораздо легче ко всем тем новшествам, которые жизнь им предлагает.
Читайте больше на https://www.pravda.ru/society/1493375-maria_semenova/
— Вы видите эту пандемию как некую встряску для движения вперед, или это приход апокалипсиса, или того, что приведет цивилизацию к краху?
— Насчет всяких апокалипсисов. Сколько живу, а живу я уже 61 год на свете, только и слышу: то завтра атомная война будет, то еще чего-то будет. Короче, апокалипипец и армагеддец. Больше всего мне просто хочется, извините за грубое слово, в морду дать тем, кто вот этим без конца трясет перед нами. Что, поговорить больше не о чем? Вот журналистам не из чего создать новости кроме каких-то панических заявлений и воплей о том, что все пропало. На самом деле, как один мудрый человек сказал, неприятности — это те же удачи, только скорлупка потверже.
Не дойти до «Макдональдса», до какой-то шумной тусовки, еще до чего-то? Чего мы лишились? Всегда можно всевозможные обходные пути найти. Сейчас я не могу к вам в студию приехать. Но современная связь не дремлет, и мы с вами по «Скайпу» разговариваем. Только так же я на старости лет взялась музыкальную школу посещать. Нашлись интернет-возможности проводить онлайн-уроки вокала. Школьники занимаются, но кто был двоечником, тот и в онлайне двоечник и только учителей и родителей мучает. А кто учился, тот так и учится. Сколько можно найти себе занятий без отвлекающих моментов? Когда я была маленькой, однажды в нашем поселке на месяц вырубилось электричество после урагана. Соответственно, не стало телевизора с футболом и программой «Время». Сколько мой отец мне о своей жизни рассказал! Как за все предыдущие годы. Это было так здорово.
Каким будет новый мир?
— Этот новый мир будет жестоким или нет?
— Он будет таким, каким мы его сами себе устроим. Мир сам по себе не бывает жестоким или особо ласковым.
Мир — это мир. Природа — это природа. У нее моральных качеств нет.
Моральные качества есть у нас. И смотря как мы их проявим. Изо всего можно сделать кошмар, ужас и конец света и впасть в панику. А можно в любой ситуации налаживать свою жизнь, оставаться людьми и двигаться дальше.
— Многие говорят, что мы возвращаемся в Советский Союз. Ваши романы — тоже возвращение в прошлое. Как вам кажется, мы возвращаемся в Советский Союз? Железный занавес будет?
— Когда приключаются какие-то экстремальные обстоятельства, природные или политические, общество неизбежно становится немножко тоталитарнее, потому что требуется единоначалие, четкое исполнение приказов. Если в какой-то серьезной ситуации начать вопросы голосованием решать, воз и ныне там будет. Мы редко об этом задумываемся, но у человечества всегда должен быть, выражаясь современным языком, какой-то бэкап, возможность сделать шаг назад. Если мы от мироздания или по собственной глупости получим по шапке. Что-то действительно серьезное произойдет, чтобы откатиться не к каменным топорам, а хотя бы к эпохе паровозов.
— В вашем новом романе «Братья» как выглядит будущее?
— Там совсем не будущее.
— Будущее этой цивилизации.
— Будущее выглядит так, что они наладят очень неплохо свою жизнь в ситуации вечной зимы. В общем, довольно сильно забегают, когда наконец настанет весна.
— Мы тоже, наверное… У вас в «Волкодаве» много царств. На той стороне планеты люди живут, на этой стороне. Какие-то коридоры, их соединяющие. Это нас ждет? Или все же это будет единый мир?
— Мир, в принципе, уже становится единым, потому что и информационное пространство, и путешествуем мы в обычной ситуации практически куда хотим, благодаря чему, собственно, вирус так лихо и разбежался. От этого никуда не денешься. Это, видимо, объективный процесс, что мир объединяется. Мы тихонечко ползем в сторону единого человечества. Другое дело, что искусственно задерживать или искусственно подгонять этот процесс, конечно, очень не рекомендовано, потому что будут эксцессы. Правительство со своими секретами и национальные культуры со своим великолепием, которое наша прямая задача всячески поддерживать. Это все, конечно, будет сохраняться. А там посмотрим.
— Если будет мир глобальным, то по кальке России, а не по кальке Соединенных Штатов Америки. Нас их вариант, наверное, не устраивает. Или когда комета рухнет, уже будет не до того, чтобы идеологически полемизировать друг с другом. Сначала нужно будет просто пережить смерть и ядерную зиму. И только тогда о чем-то думать. Выжить, а потом уже думать о каких-то идеологических мотивах.
— Я думаю, что у нас действительно общество выглядит таким достаточно устойчивым по своей модели. Тут и климатические особенности нашей страны, и менталитет населения, очень закаленного во всевозможных испытаниях.
Может, я тут не политкорректно выражусь, но Америка — вообще, по-моему, нация паникеров. Молодцы против овец. А Европа — просто какая-то мягкотелая размазня, которая под всех ложится. Под этих пресловутых мигрантов легли, теперь под вирус и так далее.
В общем, они уже, видимо, миру предъявили все что могли. Теперь больше ничего не могут. А Россия так и двигается своим путем.
«Волкодав» и творческие планы
— Ваш персонаж, Серый волк в «Волкодаве»?
— Серый пес.
— У него какие самые положительные качества? Русский мужчина, с вашей точки зрения, что должен из себя представлять в таких ситуациях?
— «Волкодав» — там не конкретно о русском народе идет речь. Там некое художественное осмысление древних славян. Но человек, который свое положение в мироздании как сильного мужчины воспринимает не как набор каких-то прав и привилегий, а, в основном, как набор обязанностей.
У силы есть главное право — защищать слабого, а не оттолкнуть и самому лишний рулончик туалетной бумаги схватить.
— Эта ситуация вас на какие-то новые творческие планы подталкивает?
— Да нет. Просто является неким сборником иллюстраций к тому, о чем я пишу. У меня там вечная зима, у нас — вирус. В принципе, где-то как-то это все пересекается, порождает одни и те же проблемы для человеческой личности.
— Надеемся, что за ядерной зимой у нас будет рано или поздно весна. И мы, русские люди, Россия с честью выйдем из этой сложной ситуации, и мир изменится в нашу пользу.
— Обязательно. Конечно.
Беседовала Любовь Степушова
